Какой Ваш реальный возраст и сколько Вы проживете? (Триникси)

Ваш реальный возраст 27 лет/года Вы проживете еще 35 лет/года Пройти тест!

27? Так мало? Я уж подумала, что будет за тридцать, но, видимо, не все еще потеряно. Может быть я даже разрешу Моро провести некое мероприятие, связанное с программируемыми будильниками и призванное доказать вред неправильного режима сна. )))

настроение: Предвкушение
хочется: Быть бодрей и веселей
слушаю: Rammstein "Sonne"

@темы: Тесты

---

Мы с Талиной...

@темы: Фото

---

Зашибись

настроение: Усталое
хочется: Посмотреть какой-нибудь мультик
слушаю: Рахманинов. Концерт для фортепиано №3

---

О доне Редысо, удалом капитане и славном предводителе пиратов

Однажды солнечным утром, когда, казалось бы, ничто не предвещало беды, в заливе Гукита появилось судно под черным пиратским флагом. Ветер надувал паруса на высоких мачтах, с бушприта скалилась голова морской бестии, - сопровождаемая криком чаек бригантина "Фэфэ и Тэрэмэ" легко бежала по волнам. Команда корабля изображала бурную деятельность, гуляя по палубе, а славный капитан пиратов, дон Редысо, держал перед ними речь, лихо опершись деревянной ногой о борт:
- Наступает время, когда все, что вы проходили раньше, пригодится здесь, в нашем походе за сказочным и легендарным Тэфэпэ. Каждый предемет, как кирпичик, ляжет в фундамент большого фотографического дома и тогда…
Слова дона, непонятные его матросам, вдруг потонули в возгласе впередсмотрящего:
- Блюмберг меня побери - парус!
Пираты кинулись к правому борту - корабль дал крен, - и через несколько мгновений их взорам предстал замшелый ветхий бриг, вышедший из неприметной гавани.
- Вот! Вот теперь нужно собрать все силы и думать! Мы должны построить наш фотографический дом!
В воздухе повисла гробовая тишина, прерываемая только скрипом грот-мачты. Через секунду с фор-марса донеслось легкое покашливание и вниз свесился впередсмотрящий.
- Анатолий Владимирович, мы на корабле. - На его лице, как приклеенная, сияла улыбка. Дон Редысо недовольно прищурился:
- А вы, Володя, вообще молчите! Тиосульфат рисовать умеете?
- Меня Алексей зовут, - хихикнул матрос и вновь скрылся на марсе.
- Тысяча дагеров! - Глаза дона Редысо грозно засверкали. - По-однять потециал моря! - Он поспешил к капитанскому мостику, стуча деревянной ногой по палубе. - Отбелим их, ребята!
Команда суетливо забегала, не зная за что взяться. Спустившись в трюм, каждый схватил тетрадь, старпом Гурьянова - учебник, а впередсмотрящий втащил на мачту бочонок рома.
- Свистать всех наверх, - угрожающе ласково прозвучало с палубы. Дон Редысо стоял на корме, держа наперевес стеклянный электрод. - Почему рН воды все еще выше нормы? Володя? - Обратился он к рулевому.
- Я полотенце, - сразу открестился тот.Капитан перевел удивленный взгляд на старпома:
- В...володя?
Гурьянова не растерялась:
- Спустить за борт кипятильник!
Кок ринулась на камбуз, команда облегченно бросила тетради.
- Найти розетку!
Кипятильник был доставлен на ют, но так и остался висеть в руке у старпома. Окончательно растерявшись, матросы все разом попытались спрятаться за спиной у Гурьяновой. С марса послышался тихий смешок.
- Ну как? Супер? - Не оборачиваясь спросил Редысо, наблюдавший в подзорную трубу за тем, как их судно сближается с бригом.
- Э-э-э...
- Печать мне в рамку! - Оглянувшись, пыхнул капитан. - Творюги и заушники! Спустить кливер и фор-брамсель! Поднять фор-фильтр, лево руля!
Бригантина на медленном ходу пошла вперед, разворачиваясь боком к противнику.
- На абордаж!! - Завопил дон Редысо, когда два корабля сошлись вместе. - Кок! К нашему возвращению - мясо по-французски!
- Есть!
В воздухе замелькали канаты, зазвенели вынимаемые из ножен шпаги, а застывший на корме брига маленький лысый капитан, не менее замшелый, чем его корабль, с немым ужасом взирал на пиратов. Дон Редысо бросился на него, что-то крича о старой вражде, и два капитана сошлись в ожесточенной схватке. Улюлюкая и потрясая оружием, пираты кинулись следом за бесстрашным доном и сцепились с немногочисленной командой брига. Старые прожженные моряки давали неплохой отпор, но под натиском тучи наглых юнцов отступали все дальше и дальше к правому борту. И вот, когда уже казалось, что битва почти закончена, а пираты вновь одержали победу, над водой пронесся и тут же оборвался низкий хриплый вопль. Все взгляды устремились на корму, где, пронзенный длинной шпагой, на палубу с грохотом упал дон Редысо.
- О нет!!! - Пираты в ужасе побросали шпаги и схватились за головы, - наш славный дон повержен!
Они беспорядочно заметались по палубе и тут же все до одного были пойманы.
- Урррра! - Закричала команда маленького капитана.
- Все пройдут по доске!
- Отправитесь на корм акулам! - Послышалось из толпы.
- Или допсессия! Каторжный труд на судне!
- Отнять у них зачетки!
- Нет, нет, - захныкали пираты, - мы не хотим работать на допсессии, что мы скажем дома?
- М-м, какой у вас большой нутч-фильтр... - Осматриваясь, протянул впередсмотрящий, уже прикидывая свои перспективы на каторге.
- Ладно, - послышался за их спинами тихий голос, и уцелевший лысый капитан, хромая, прошел вперед сквозь ряды расступившихся матросов. - Мы ничего вам не сделаем. Оставайтесь у нас!
- Да-а?... Правда? Но почему?... - Пираты замерли, не веря своим ушам. Капитан широко улыбнулся и раскинул руки им навстречу:
- Ну, я же ДОБРЫЙ!

P.S. А кто на картинке, не знаю. Дон Редысо мощный, как медведь, и больше этого пирата раза в два. Может, это рулевой Вларий? А?

настроение: Ржачное
хочется: Чтобы это не увидел наш "Редысо"
слушаю: Стук клавиш

@темы: Смех, Арт

---

Николай Гоголь. Избранная переписка.

<…>
Не хочу ничего ни делать, ни начинать, покуда не совершу моего путешествия и не помолюсь, как хочется мне помолиться, поблагодаря бога за всё, что ни случилось со мною. Теперь только, слушавши всех, могу последовать совету Пушкина: «Живи один» и проч. А без того вряд ли бы мне пришелся этот совет, потому что всё-таки для того, чтобы идти дорогой собственного ума, нужно прежде изрядно поумнеть. Сообразя все критики, замечания и нападения, как изустные, так и письменные, вижу, что прежде всего нужно всех поблагодарить за них. Везде сказана часть какой-нибудь правды, несмотря на то, что главная и важная часть книги моей едва ли, кроме тебя да двух-трех человек, кем-нибудь понята. Редко кто мог понять, что мне нужно было также вовсе оставить поприще литературное, заняться душой и внутренней своею жизнью для того, чтобы потом возвратиться к литературе создавшимся человеком, и не вышли бы мои сочинения блестящая побрякушка.
Ты прав совершенно, признавая важность литературы (разумея, в высоком смысле ее влиянье на жизнь). Но как много нужно, чтобы дойти до того! какое полное знание жизни, сколько разума и беспристрастия старческого, чтобы создать такие живые образы и характеры, которые пошли бы навеки в урок людям, которых бь никто не назвал в то же время идеальными, но почувствовал, что они взяты из нашего же тела, из нашей же русской природы! Как много нужно сообразить, чтобы создать таких людей, которые были бы истинно нужны нынешнему времени! Скажу тебе, что без этого внутреннего воспитания я бы не в силах был даже хорошенько рассмотреть всё то, что необходимо мне рассмотреть. Нужно очень много победить в себе всякого рода щекотливых струн, чтобы ничем не раздражиться, ни на что не рассердиться и уметь хладнокровно выслушивать всех и взвесить всякую вещь. Теперь я хоть и узнал, что ничего не знаю, но знаю в то же время, что могу узнатъ столько, сколько другой не узнает. <…>

П.А.Плетневу 24.08.1847 <…>Не мое дело решить, в какой степени я поэт; знаю только то, что прежде, чем понимать значенье и цель искусства, я уже чувствовал чутъем всей души моей, что Оно должно быть свято. И едва ли не со времени этого первого свиданья нашего оно уже стало главным и первым в моей жизни, а всё прочее вторым. Мне казалось, что уже не должен я связываться никакими другими узами на земле, ни жизнью семейной, ни должностной жизнью гражданина, и что словесное поприще есть тоже служба. Еще я не давал себе отчета (да и мог ли тогда его дать?), что должно быть предметом моего пера, а уже творческая сила шевелилась и собственные обстоятельства жизни моей наталкивали на предметы. Всё совершалось как бы независимо от моего собственного (свободного) произволения. <…>
Представленье «Ревизора» произвело на меня тягостное впечатление. Я был сердит и на зрителей, меня не понявших, и на себя самого, бывшего виной тому, что меня не поняли. Мне хотелось убежать от всего. Душа требовала уединенья и обдуманья строжайшего своего дела. Уже давно занимала меня мысль большого сочиненья, <…>. Я видел и обнимал порознь много частей, но план целого никак не мог передо мной выясниться и определиться в такой силе, чтобы я мог уже приняться и начать писать. На всяком шагу я чувствовал, что мне многого недостает, что я не умею еще ни завязывать, ни развязывать событий и что мне нужно выучиться постройке больших творений у великих мастеров. Я принялся за них, начиная с нашего любезного Гомера. Уже мне показалось было, что я начинаю кое-что понимать и приобретать даже их приемы и замашки,— а способность творить всё не возвращалась. От напряженья болела голова. С большими усилиями удалось мне кое-как выпустить в свет первую часть «Мертвых душ», как бы затем, чтобы увидеть на ней, как я был еще далек от того, к чему стремился. После этого нашло на меня вновь безблагодатное состояние. Изгрызалось перо, раздражались нервы и силы — и ничего не выходило. Я думал, что уже способность писать просто отнялась от меня. И вдруг болезни и тяжкие душевные состоянья оторвавши меня разом от всего и даже от самой мысли об искусстве, обратили к тому, к чему прежде, чем сделался писатель, уже имел я охоту: к наблюденью внутреннему над человеком и над душой человеческой. О, как глубже перед тобой раскрывается это познание, когда начнешь дело с собственной своей души! На этом-то пути поневоле встретишься ближе с тем, который один из всех доселе бывших на земле показал в себе полное познанье души человеческой; божественность которого если бы даже и отвергнул мир, то уж этого последнего свойства никак не в силах отвергнуть, разве только в таком случае, когда сделается уже не слеп, а просто глуп. Этим крутым поворотом, происшедшим не от моей воли, наведен я был заглянуть глубже в душу вообще и узнать, что существуют ее высшие степени и явления. С этих пор пособность творить стала пробуждаться; живые образы начинают выходить ясно из мглы; чувствую, что работа пойдет, что даже и язык будет правилен и звучен, а слог окрепнет. <…>
В самом деле, не мое дело поучать проповедью. Искусcтво и без того уже поученье. Мое дело говорить живыми образами, а не рассужденьями. Я должен выставить жизнь лицом, а не трактовать о жизни. Истина очевидная. Но вопрос: мог ли бы я без этого большого крюку сделаться достойным производителем искусства? мог ли бы я выставить жизнь в ее глубине так, чтобы она пошла в поученье? Как изображать людей, если не узнал прежде, что такое душа человеческая? Писатель, если только он одарен творческою силою создавать собственные образы, воспитайся прежде, как человек и гражданин земли своей, а потом уже принимайся за перо! Иначе будет всё невпопад. Что пользы поразить позорного и порочного, выставя его на вид всем, если не ясен в тебе самом идеал ему противуположного прекрасного человека? Как выставлять недостатки и недостоинство человеческое, если не задал самому себе запроса: в чем же Достоинство человека? и не дал на это себе сколько-нибудь удовлетворительного ответа. Как осмеивать исключенья, если еще не узнал хорошо те правила, из которых выставляешь на вид исключенья? Это будетзначить разрушить старый дом прежде, чем имеешь возможность выстроить наместо его новый. Но искусство не разрушенье. В искусстве таятся семена созданья, а не разрушенья. Это чувствовалось всегда, даже и в те времена, когда всё было невежественно. Под звуки Орфеевой лиры строились города. Несмотря на не очищенное еще до сих пор понятие общества об искусстве, все, однако же, говорят: «Искусство есть примиренье с жизнью». Это правда. Истинное созданье искусства имеет в себе что-то успокоивающее и примирительное. Во время чтенья душа исполняется стройного согласия, а по прочтении удовлетворена: ничего не хочется, ничего не желается, не подымается в сердце движенье негодованья противу брата, но скорее в нем струится елей всепрощающей любви к брату. И вообще не устремляешься на порицанъе действий другого, но на созерцанъе самого себя. Если же созданье поэта не имеет в себе этого свойства, то оно есть один только благородный, горячий порыв, плод временного состоянья автора. Оно останется как примечательное явленье, но не назовется созданьем искусства. Поделом! Искусство есть примиренье с жизнью!
Искусство есть водворенье в душу стройноети и порядка, а не смущенья и расстройства. Искусство должно изобразить нам таким образом людей земли нашей, чтобы каждый из нас иочувствовал, что это живые люди, созданные и взятые из того же тела, из которого и мы. Искусство должно выставить нам на вид все доблестные народные наши качества и свойства, не выключая даже и тех, которые, не имея простора свободно развиться, не всеми замечены и оценены так верно, чтобы каждый почувствовал их и в себе самом и загорелся бы желаньем развить и возлелеять в себе самом то, что им заброшено и позабыто. Искусство должно выставить нам все дурные наши народные качества и свойства таким образом, чтобы следы их каждый из нас отыскал прежде в ребе самом и подумал бы о том, как прежде с самого себя сбросить всё омрачающее благородство природы нашей. Тогда только, и таким образом действуя, искусство исполнит свое назначенье и внесет порядок и стройность в общество! <…>

В.А. Жуковскому 29.12.1847 -10.01.1848

<…> [Вам] было вовсе не до меня, и когда мне, тоже подавленному многими ощущеньями, было не под силу лететь с светлой душой к вам навстречу. Душе моей тогда были сильно нужны пустыня и одиночество. Я помню, как, желая передать вам сколько-нибудь блаженство души моей, я не находил слов в разговоре с вами, издавал одни только бессвязные звуки, похожие на бред безумия, и, может быть, до сих пор осталось в душе вашей недоумение, за кого принять меня и что за странность произошла внутри меня. Но и теперь я ничего вам не скажу — и о чем говорить? Скажу только, что с каждым днем и часом становится светлей и торжественней в душе моей, что не без цели и значенья были мои поездки, удаленья и отлученья от мира, что совершалось незримо в них воспитанье души моей, что я стал далеко лучше того, каким запечатлелся в священной для меня памяти друзей моих, что чаще и торжественней льются душевные мои слезы и что живет в душе моей глубокая, неотразимая вера, что небесная сила поможет взойти мне на ту лестницу, которая предстоит мне, хотя я стою еще на нижайших и первых ее ступенях. Много труда и пути и душевного воспитанья впереди еще! Чище горнего снега и светлей небес должна быть душа моя, и тогда только я приду в силы начать подвиги и великое поприще, тогда только разрешится загадка моего существованья.Вот всё, что могу сказать вам! и вместе с тем силою стремлений моих, силою слез, силою душевной жажды быть достойну того благословляю вас. Благословенье это не бессильно, и потому с верой примите его. О житейских мелочах моих не говорю вам ничего, их почти нет, да, впрочем, слава богу, их даже и не чувствуешь, и не слышишь. <…>

В.А. Жуковскому 26.06.1842


P.S. Теперь всем все понятно?!

настроение: Благостное
хочется: Гармонии и покоя
слушаю: Nightwish "Sleeping Sun"

@темы: Книги

---

Джон Фаулз. Предисловие ко второй редакции романа «Волхв»

<…> Предварительные наброски относятся к началу <…>; с тех пор сюжет и поэтика не раз видоизменялись. Сначала в них преобладал мистический элемент - в подражание шедевру <…>. Но четких ориентиров у меня тогда не было, ни в жизни, ни в литературе. Здравый смысл подсказывал, что на публикацию моих писаний рассчитывать нечего; фантазия же не могла отречься от любимого детища, неуклюже и старательно тщилась донести его до ушей человеческих;хорошо помню, что мне приходилось отвергать один фрагмент за другим, ибо текст не достигал нужной изобразительной точности. Несовершенство техники и причуды воображения (в них видится скорее неспособность воссоздать уже существующее, чем создать не существовавшее доселе, хотя ближе к истине второе) сковывали меня по рукам и ногам. <…>
В 1964-м я взялся за работу: скомпоновал и переделал ранее написанные куски. Но сквозь сюжетную ткань "Волхва" все же проглядывало ученичество,путевые записки исследователя неведомой страны, полные ошибок и предрассудков. Даже в той версии, которая увидела свет, куда больше стихийного и недодуманного, чем полагает искушенный читатель; критика усерднее всего клевала меня за то, что книга-де - холодно-расчетливая проба фантазии, интеллектуальная игра. А на самом деле один из коренных ее пороков - попытка скрыть текучее состояние ума, в котором она писалась. <…>

А вот это по-своему интересно! С моей стороны, скорее, вопрос, нежели утверждение. Не только о характере романа, но и о публике… Итак:
<…> Другой недостаток "Волхва", против которого я также не смог найти лекарства, тот, что я не понимал: описанные в нем переживания - неотъемлемая черта юности.<…>Добавлю, что, работая над вторым вариантом, я не стремился учесть справедливые замечания об излишествах, переусложненности, надуманности и т.п., высказанные маститыми обозревателями по поводу варианта первого. Теперь я знаю, читателей какого возраста привлекает роман в первую очередь, и пусть он остается чем был - романом о юности, написанным рукою великовозрастного юнца. Оправданием мне служит тот факт, что художник должен свободно выражать собственный опыт во всей его полноте. Остальные вольны пересматривать и хоронить свое личное прошлое. Мы - нет, какая-то часть нашей души пребудет юной до смертного часа... зрелость наследует простодушие молодости. В самом откровенном из новейших романов о романистах, в последнем, горячечном творении Томаса Харди "Возлюбленная", немолчно звучит жалоба на то, что молодое "я" повелевает вроде бы "зрелым", пожилым художником. Можно скинуть с себя это иго, как сделал сам Харди; но поплатишься способностью писать романы. И "Волхв" есть поспешное, хоть и не вполне осознанное, празднество возложения ярма. <…>

<…> Сказанное, надеюсь, снимает с меня обязанность толковать "смысл" книги. Роман, даже доходчивее и увлекательнее написанный, не кроссворд с единственно возможным набором правильных ответов - образ, который я тщетно пытаюсь ("Уважаемый мистер Фаулз! Объясните, пожалуйста, что означает..." вытравить из голов нынешних интерпретаторов. "Смысла" в "Волхве" не больше, чем в кляксах Роршаха, какими пользуются психологи. Его идея - это отклик, который он будит в читателе, а заданных заранее "верных" реакций, насколько я знаю, не бывает.<…>

<…> Позже мне стало ясно, что романист нуждается в утратах, что они полезны книгам, хоть и болезненны для "я". <…>
P.S. Это еще не все, что я хотела сказать. Смотри далее.

настроение: Благостное
хочется: Гармонии и покоя
слушаю: OST Elfen Lied "Lilium"

@темы: Книги

---

Ленивая юморная запись

На самом деле ленивая не запись, а я. Потому что ленюсь переносить ее из дневника в дневник. Так что по традиции даю ссылку.

blogs.mail.ru/mail/karlanta/68827DBD42E68BB.htm...

Запись представляет собой сборник названий патентов, некогда приведших меня в восторг. )))))
Комменты, естессно, сюда.

@темы: Смех

---

Спэшл фор Сев.

Исидор.


Крайне решителный молодой человек. Картинка, наверное, меньше моей ладони, и возможности прорисовать лицо не было. Да и не знаю я точно, как он выглядит... Юный. Симпатичный. Что еще? = )


настроение: Фонтанирующее
хочется: Всего и сразу
слушаю: Пикник "Сурги и Лурги"

@темы: Арт, Миры

---

Песня про меня )

Золотыми кольцами
Струны на моей гитаре вьются.
Как мечтал по жизни я
На парашюте с неба звездануться.

Но моя земная мама
Говорила: "Никуда не деться,
Самолёт твой на ремонте,
Самолёт безоблачного детства."

В школе я за парту сел,
И десять лет я просто не смеялся.
И пока все учились жизни,
Самолёт мой в небо отрывался.

Как кайфово в небе синем,
Что так высоко над головой...
И пока я пел песни с птицами,
Юность моя накрылась звездой.

И вот уже далёко детство,
Мне до сих пор никак не приземлиться.
Я даже рад на самом деле,
Что не за что ногами зацепиться.

А вы заткните уши, братцы,
Чтоб не слышать эти мои песни.
Круче чем по небу шляться -
Нет на свете заразнее болезни.

Каждому - свой самолёт...

Илья Черт "Золотыми кольцами"


настроение: Ностальгия
хочется: Быть собой
слушаю: In The Woods "Epitaph"

@темы: Стихи

---

О том, как случай указывает на судьбу

Люди часто говорят, что не могут творить по заказу. В таком случае шедевр, получившийся на уроке - дело редкое и необычное. Вместе с тем, конечно, существуют люди, над которыми не властны чьи-то приказы и требования, и, наверное, Ю - одна из них. В тот день, два года назад, мы шатались во дворике недалеко от Университета, снимая на черно-белую пленку скучное задание: ближние, дальние и средние планы. Я снимала цепи на детской горке с лесенкой, дорожку и фонарь. Ю снимала саму горку и, в частности, меня на самой верхотуре. Мало кому удается сделать мое фото таким, чтобы я разглядывала саму себя, как чужую: радуясь и восхищаясь, - а этот снимок говорил обо мне очень многое. Многое, но не все. Это была одна необходимость, которая еще только должна была пересечься со второй, чтобы мог произойти тот самый случай. А фотография так и лежит: мятая, оборванная... Одна единственная, напечатана как проба - с пересветкой, - но оттого лишь больше подчеркивает взгляд, направленный в никуда, стерильную белизну неба как края безграничных возможностей и ветер, приглашающий лететь куда-то вперед, к своим мечтам или еще куда - не знаю...

Через две недели мы печатали эти снимки для отчета; и вот тут-то, наконец, судьбе стало угодно, чтобы кто-то - возможно, это была сама Ю - включил в темной лаборатории свет...

Всего несколько секунд. Всего один отпечаток в кювете. И случай явил мне мое истинное лицо. Истинное вИдение мира. Как сладко взглянуть на то, что раньше было лишь чувством, мыслью, состоянием души! Теперь любому, кто спросит, кому будет действительно не все равно, я могу показывать эту картинку и говорить: "Смотри, вот где я живу. Не бойся, там не страшно; если умеешь выживать - выживешь. Там такой же яркий свет - видишь? - только он черный. Это яркая темнота. И нет ничего опасного в том, чтобы бродить в этой темноте, позволять ей течь внутрь, заволакивать глаза и сердце... По крайней мере, я привыкла".И что бы ни случилось, все доказывает одно - я привыкла. Как же я там в одном письме писала - тебе, что ли, Вларий? - "я умею двигаться во тьме наощупь, но, попадая на свет, не знаю, что делать". Так оно и есть. И это никогда не зависело от меня самой, потому что прошлое не изменить.И все бы было славно, но что-то меняется. Везде есть свои лангольеры. Фото это надо сберечь, вдруг больше не будет таких окошек в мой мир?Ведь видеть себя со стороны - великое счастье, редко выпадающее тогда, когда это больше всего нужно. Может быть, потому, что сначала это должен увидеть кто-то другой. Несколько дней назад, в субботу, меня безуспешно пытался сфотографировать незнакомый мне человек; и, конечно, я никогда бы не увидела себя такой, какой меня увидел он, но как знать, возможно это было бы еще одно черное фото. Светлый трамвай, ослепительно яркое солнце за окном и на его фоне - моя черная тень. Вот бы я посмеялась над тем, кто станет брюзжать: "Против света, против света..." Ха! Не в этом дело! )) Помню, как и мне хотелось снять двух человек: один был похож на рыцаря Ольмерта, а другой - ну просто Хави Берж во плоти! Был бы фотоаппарат, также бы сидела, хлопая ресницами и глупо улыбаясь.Когда фотограф вышел за остановку до моей, я вдруг поняла, что за последнее время стала совсем другой. Злой и эгоистичной. Мужчина двадцать минут на низком старте топтался передо мной, махая открытым объективом, но мне было откровенно все равно. А раньше я не позволяла себе делать то, что хочется )). Да и что бы это было: грязные волосы, берцы, та же самая куртка, обтоптанные джинсы и свитер чуть не до колена... Тьма.Но теперь эта тьма не снаружи - теперь она внутри.

настроение: Насмешливое
хочется: Быть собой
слушаю: Илья Черт "Золотыми кольцами"

---

Сыны народа богородного

е так давно, в начале марта, побывала я в гостях у небезызвестных питерских язычников. Купчинское капище оказалось славным низким холмиком, граничащим с маленьким пустырем, магазинами и жилыми домами, его "прихожане" - гопниками. Но обо все по порядку.
Один мой родственник, чьи друзья посещают эти сборища, предложил мне сходить на ролевку, которую будут устраивать братья-славяне у себя в Купчино. О том, что в Питере водятся ортодоксальные язычники, я знала давно, правда у меня это этот факт плотно ассоциировался со старой газетной статьей о ритуальном сожжении собак. Поискав в Интернете "славян", я только узнала, что в Купчино они уже чуть ли не двадцать лет. И то, что репортерам они говорят о естественном совмещении веры в Христа с верой в Перуна.
Одно, так сказать, другому не мешает.
Итак, доехали мы на трамвае до места и в нерешительности встали перед холмом. Мокрая ледяная горка, на вершине стоит многоликий Перун, смотрящий на все четыре стороны, на склонах - покосившиеся воротца и врытые в землю волчьи головы. Внизу примостилась добротная изба. Говорят, все это сделали они сами. То есть делают, как только прежние символы сносят или сжигают. До того, как туда организованной группкой пришли эти самые гопники, я успела сделать всего пару снимков.
Дождавшись родственника, служившего билетом на это представление, мы подошли, наконец, к сарайчику, около которого толпились язычники. Над дверью были прибиты две таблички: "Пункт ДНД" и "Всеславянское святилище Перуна". Муж очень просил сфотографировать их, но оттуда не отходил сурьезный усатый дядя в меховых сапогах и рубахе, подпоясаной кушаком с кистями - главный жрец; и, поскольку единственой очевидной целью таких действий могло быть только глумление, я подумала, что за такое от него запросто можно получить на орехи, и благоразумно не доставала фотоаппарт из сумки.
Люди, которые должны были устраивать ролевку - битву с датчанами - не пришли, и главный, ВладимИр, подал сигнал в началу какого-то ритуала, протрубив в огромный рог. Нацепив настоящую волчью шкуру так, чтобы оскаленая морда зверя оказалась у него над лицом, жрец встал на пороге избы, гопники выстроились перед ним. Я ждала, что они будут внимать речам своего предводителя, однако должное уважение проявляли только двое старых забулдыг, очевидно нашедших в поклонении Перуну последний шанс обрести смысл жизни. Остальные поплевывали в небо и ничего не делали. ВладимИр заговорил. И, Боже мой, оказалось, что славянский народ давно живет под иудейским гнетом! Прямо иго какое-то! Он много говорил о том, что надо возрождать наш народ, потому что славяне и так самая главная, избранная над всеми раса; и о том, что потомки будут возносить им хвалу, какими бы они ни были. Вот оно! Вот истинно проницательное замечание! Видимо, главный жрец, осмотрев своих последователей, несколько приуныл, однако, вида не подал. Вскоре они все вошли в избу, где, как объяснил мне родственник, горит костер, над которым что-то хором произносится - а что, разобрать тудно - и куда бросают хлеб и льют вино. Произнеся непонятноые слова, люди вышли наружу, а ВладимИр поинтересовался, не хотят ли они потешится славным занятием - бросанием топора. Четырем столбикам были назначены разные пороки, и братья-славяне принялись метать в них топор. Во время потехи жрец отпускал еще какие-то поучительные афоризмы, в основном о жидах, а потом вдруг сказал: "В следующий раз будут основы кулачного боя, так что приводите друзей - волков. Собирайтесь в стаи, нападайте на... тьму". Я ждала другого окончания фразы, но осторожность, видимо, все же взяла верх над горячностью язычника.
Кстати, с первым столбом, ленью, расправлялись почти все, второй - ложь - дался ой как немногим... Я увидала в том промысел судьбы, однако другие значения этому не придали. )))
К этому времени я провела у холма уже два часа и порядком замерзла. Никого особо не спросившись, мы тихонько двинули к остановке, да на нас и внимания-то никто не обращал. Все было ясно с этими фашистами, но больше всего удивило меня именно это. Как сказал приведший нас сюда человек, ВладимИра никто никогда не слушает, но он, похоже, этого не замечает. Людей, пришедших поглазеть и ведущих себя не совсем почтительно, они не гонят и даже не порицают. Всю церемонию в избе мы пропустили, стоя снаружи (соваться было бы совсем неуважительно, да и непосвященных женщин точно не пустят) и как-то ненавязчиво обсуждая идиотизм речей и мыслей язычников, причем некоторые выражались особо цинично и издевательски. Вокруг ходил какой-то дворник, явно имеющий к ним отношение, да и раз мы слышали их голоса внутри, сами славяне могли слышать нас, однако на нас никто даже не покосился. Их сборище проходило, как во сне, каждый пришел за тем, что нужно только ему, они не слышали ничего вокруг. И за фотографирование милых табличек на сарайчике ничего бы мне не сделали.

Жалкая, мертвая организация. Я бы посочувствовала им, не будь они скинами.




P.S. Название появилось благодаря одной фразе: "Вот евреи говорят, что они народ богоизбранный, но вы, славяне, выше, потому что вы народ богородный".


настроение: Задумчивое
слушаю: The Future Sound Of London

---

Совершенно для прикола...

Совершенно для прикола копирую все больше обрастающую пояснениями приветственную запись. Впервые она появилась на блогах мэйла. )))


Переезд.
Итак, далее проследуют записи из моего старого дневника, который, собственно, и переезжает сюда. Ну, не могу я вести два сразу или разрывать их на части. Есть Дневник. А то, где он расположен, дело десятое, лишь бы в одном месте.


Бла-бла-бла или Вот я и здесь!

Сразу хочу сказать, что это бла-бла-бла предназначется тем, кто уже ждал моего здесь появления и чьи комметариии жду я сама. Остальных оно касается едва ли в большей мере, чем все последующие записи.
Итак, по идее мне следует написать уйму всяких вещей в качестве приветствия, но делать этого я не стану, а просто сообщу, что вижу свой блог скорее энциклопедией, неким журналом, но отнюдь не вместилищем сокровенных мыслей и желаний. Мысли, вообще, лучше смотрятся и кажутся весомей на бумаге, а совсем прекрасно - в голове. Поэтому я буду стараться развлечь своих друзей, придумать для них что-то интересное и необычное. Из всего сказанного легко сделать вывод, что я просто очаровалась дневником одного моего хорошего друга, Рема, и теперь стану в чем-то подражать ему, хотя тематика постов все равно будет разной. )))
Короче, хватит этого занудства и, как говорится, поехали.

P.S. Подумала я, подумала и решила, что лучше было бы ничего и не писать. Но слово не воробей, топором не вырубишь...

настроение: С чувством выполненного долга
хочется: Улыбаться
слушаю: Mann gegen mann

---

Итак, с завтрашнего дня начиаю переезд!!! Ура!

---

Пути дневничества

Так вот попрошу оставить эти пути неисповедимыми! Так как не приткнуться мне никак в какое-нибудь одно общество - все кручусь и кручусь...

Однако, приглашаю в главный и пока последний дневник.



http://www.liveinternet.ru/users/1699923/

---

Снова за тобой )))

Смотри, на этот раз - в точку!
Эйфория... http://diary.ru/~Kenzzo/
Ты писала о бабушке, я вспомнила о своей, а тут такая милая бабушка на фотографии, и название блога... Мне подходит! ))))))

@музыка: тишина

@настроение: в новую жизнь!

@темы: Флэшмоб

---

Вслед за Айрин...

1. Про меня - МЫСЛИ В СЛУХ - Возможно, но просто НИ О ЧЕМ. То есть, нет.
2. Про жизнь - Дневник гедониста(расп....я) - Йию, мальчик переходного возраста, гадость... Нет.
3. Про любовь - Ведьма-хранительница - розово. Нет.
4. Про дневник - Julianne - аниме? Хорошо, но Нет.
5. Про будущее - Master_Mind - хоть кто-то адекватный. Возможно, что и Да.

)))) Почти ноль совпадений. Айрин, такие методы не для меня. А жаль.

@музыка: Manu Chao "Me Gustas Tu"

@настроение: Насмешливое

@темы: Флэшмоб